Кавельмахер В.В. ДРЕВНОСТИ АЛЕКСАНДРОВОЙ СЛОБОДЫ. Сборник научных трудов. Государев двор в Александровой Слободе как памятник русской дворцовой архитектуры

Приложение 1. Программа архитектурно-археологических исследований, ремонтно-реставрационных работ и музеефикации памятников архитектуры ХVI–ХVIII вв. Успенского монастыря в г. Александрове Владимирской области (б. Александрова Слобода)

Приложение 2. Библиография В.В. Кавельмахера

Приложение 3. С.В. Заграевский. Новые данные, свидетельствующие о верности обоснованных В.В. Кавельмахером датировок памятников архитектуры Александровской Слободы

Приложение 4. Н.И. Шириня. Работы В.В. Кавельмахера на памятниках Александровской Слободы

Приложение 5. С.В. Заграевский. Немного о моем отце

иллюстрации

В.В. Кавельмахер

Древности Александровой Слободы

Сборник научных трудов

Посвящается директору Александровского музея Алле Сергеевне Петрухно, подарившей автору уникальную возможность завершить свою часть нелегкого труда по исследованию памятников Слободы.

ГОСУДАРЕВ ДВОР В АЛЕКСАНДРОВОЙ СЛОБОДЕ

КАК ПАМЯТНИК РУССКОЙ ДВОРЦОВОЙ АРХИТЕКТУРЫ¹

Остатки дворцового комплекса Александровой Слободы – ценнейший памятник архитектуры XVI в., сохранившийся в стенах провинциального Успенского монастыря г. Александрова. До нашего времени дошли три дворцовые церкви на погребах и подклетах, пять смежных с ними малых палат, или комнат, церковь «под колоколы» и часть окружавших Государев двор крепостных валов. Археологическими раскопками на территории Государева двора вскрыты фундаменты многочисленных палатных построек.

Имевший вид укрепленного замка, Государев двор был заложен в шести верстах от Старой, или Великой, Слободы Переяславского уезда, в Новом селе Александровском. Строительство началось сразу после завершения Большого Кремлевского дворца в Москве, т.е. после 1508 г. Закончив свой московский двор, Василий III перебрасывает освободившиеся строительные кадры в семейные вотчины и уделы. В первую очередь он украшает новыми постройками свой осенний троицкий путь. В Троице-Сергиевом монастыре он строит обращенные в сторону Слободы кирпичные Святые ворота с надвратной церковью Сергия и ктиторским приделом Василия Парийского, а в конце пути заново возводит свою главную загородную резиденцию – Государев двор с соборной церковью Покрова. Память Сергия великий князь празднует в Троицком монастыре, а Покров – в Слободе, проводя осень в пирах и охотах. В походах его сопровождают двор и великая княгиня. Строительство на обоих концах пути велось одновременно: в 1509 г. был заложен Государев двор с огромной церковью в преддверии дворца, а осенью 1512 г., когда дворец вчерне был закончен и шла его отделка, – Святые ворота. Освящение дворца и ворот происходило с 11 по 15 декабря 1513 г. 11 декабря была освящена Покровская церковь, а 15-го – Святые ворота. В промежутке между этими датами, в течение трех дней, справлялось новоселье. Дошедшая до нас запись на пустых листах троицкого служебника об освящении 11 декабря Покровской церкви заканчивается многозначительной фразой: «Тогды ж князь великий и во двор вшел»².

Что представлял собой Государев двор, когда в него вошел великий князь? Какие из перечисленных зданий его составляли?

В литературе утвердилось мнение, что из четырех названных церквей и трех изображенных на современной гравюре с видом Слободы палат к эпохе Василия III относятся только Покровская церковь и небольшая столпообразная церковь «под колоколы» Алексея митрополита, выявленная в 40-е гг. нашего века архитектором П.С. Полонским внутри Распятской колокольни. Все остальные здания – в первую очередь домовые церкви Троицкая на Дворце и Успенская в Буграх (название позднее), а также три большие палаты – принято без достаточных оснований относить к так называемому «опричному» периоду в жизни Слободы, к эпохе Ивана Грозного. Последнее не находит подтверждения. Все четыре церковных здания и часть раскопанных палат построены в одно время, из материала сходных кондиций (белый камень и кирпич одного стандарта, однородное связующее, идентичное «якорное», без обухов, связное железо), в технике смешанной кладки, в едином итальянизирующем «графическом» стиле русской придворной архитектуры XVI столетия, с применением одних и тех же узлов и деталей. Из белого камня выложены погреба, подклеты, нижние части стен, столбы наружных ограждений и весь архитектонический декор этих зданий – цоколи, порталы, лопатки, капители и накрывные элементы карнизов; из кирпича – так называемые «верхи» – стены от уровня пят сводов, сами своды (в том числе своды двух жилых подклетов), подкупольные столбы, барабаны, закомары и кокошники, второстепенные элементы декора и оконные обрамления. Использовался кирпич и как декоративный материал. Принцип его использования уникален: между белокаменными лопатками церковных прясел, начиная от цоколя и выше, включая поле закомар, на всех четырех зданиях помещены чисто выложенные кирпичные инкрустации в виде прямоугольных или арочных впадин, с кирпичными же вокруг них ковчегами³. Размеры инкрустаций свидетельствуют, что весь ансамбль выстроен в одном модуле. Так, фасадные инкрустации нижнего яруса Покровского собора и двух его приделов равны (по высоте) фасадным вставкам четверика шатровой Троицкой церкви (5,2 м), а фасадные вставки ее Федоровского придела – инкрустациям цокольного яруса подколоколенной церкви (3 м). Кратные отношения наблюдаются и между наружными параметрами зданий; например, ширина четверика малой крестовокупольной Успенской церкви равна половине четверика большого собора и т.д.

Все узлы и детали слободских церквей отчетливо унифицированы. Корытообразными ковчегами или филенками обработаны белокаменные лопатки Троицкой и Успенской домовых церквей и простенки папертей Покровского собора. Венчающие тяги и капители имеют повсюду один и тот же, восходящий к классическому антаблементу трехчастный профиль. На всех зданиях повторяются наборы цокольных профилей. Все выступающие белокаменные элементы скреплены однотипными скобами⁴. Однако самым замечательным универсальным приемом, использованным при создании ансамбля, остается изначально открытый характер его кладок – будь то белый камень или кирпич. Облицованные натуральным белым камнем и красным кирпичом стены храмов и палат в момент их постройки (и долгое время спустя) не красились и не белились. В основе колористического решения целого архитектурного комплекса лежал, таким образом, естественный контраст между кирпичным фоном стен и элементами белокаменного декора. Подкрашивались белым левкасом только выполненные из кирпича второстепенные части этого декора, как то: нижние членения карнизов, оконные наличники и архивольты кокошников и закомар. Из-за обилия красных кирпичных вставок, красных барабанов и огромных красных закомар постройки Государева двора должны были восприниматься современниками как «кирпичные». Подобная, открыто западноевропейская стилистика дворца свидетельствует о его единовременном создании, причем задолго до опричнины.

Различались постройки Слободы между собой только объемом и качеством покрывающей их элементы оригинальной «фряжской» резьбы, однако стиль этой резьбы (если не считать специально скопированных с собора Троице-Сергиева монастыря орнаментальных поясов Покровского собора) – единый.

Все храмы Слободы, за исключением церкви «под колоколы», поставлены на подклеты и снабжены папертями трех типов: у соборной церкви – каменные, крытые тесом; у Успенской – каменные, с каменными же сводами; у Троицкой, некогда стоявшей в центре жилой хоромной части дворца, – деревянные. Что касается церкви «под колоколы» Алексея митрополита, то она, будучи бесподклетным, поставленным на землю сооружением, получила тем не менее в интересах всего ансамбля и ложный подклетный ярус, и ложную оригинальной архитектуры паперть со звонницей и лестничным ризалитом (см. статью «Новые исследования Распятской колокольни Успенского монастыря в Александрове» в настоящем сборнике). Данная особенность памятника находит подтверждение в известной гравюре из книги Я. Ульфельдта, где все здания Государева двора, кроме подколоколенной церкви, соединены между собой деревянными переходами.

Все три дворцовые церкви выстроены с приделами и смежными палатами, а Троицкая и Успенская – даже с погребами, что более всего говорит о едином утилитарном замысле строителей. Об архитектуре утраченных больших палат мы имеем возможность судить по извлеченным из раскопок фрагментам, а также на основании знакомства с архитектурой жилого теплого подцерковья домовой Троицкой церкви, состоящего из двойного подклета со сводами красивого рисунка, профилированными импостами под распалубками и резными белокаменными розетками в сводах. Один из сводов, тот, что непосредственно под храмом, расписан кирпичным паркетом по левкасу. Об исключительном богатстве разобранных в монастырский период дворцовых палат косвенно говорит серия подписных замковых розеток в сводах игуменской (или гостевой?) части монастырских келий, явно копирующих какие-то не дошедшие до нас дворцовые постройки.

Фасадные решения восьми церковных объемов (в Слободе было четыре основных церкви и четыре придельных) различаются в зависимости от типа перекрытия. Оба крестовокупольных храма – Покровский и Успенский – были перекрыты по закомарам; четыре бесстолпных придела⁵ с бесстолпной же домовой Троицкой церковью и колокольня заканчивались массивными некрепованными карнизами с кокошниками. Храмовые верхи этого пышного церковного ансамбля являли картину редкого в нашей архитектуре разнообразия. Если соборная и Успенская церкви и два соборных придела были увенчаны обычными барабанами (барабан Покровской церкви был при этом одним из самых больших в России – 7,2 м в диаметре, а барабан одного из приделов был встроен в соборную закомару), то оба средней величины бесстолпных храма – домовая Троицкая и столпообразная подколоколенная церкви – имели оригинальные, ранее в русской архитектуре не встречавшиеся завершения: церковь Алексея митрополита была купольной, а церковь Троицы – шатровой. Эти новшества говорят об экспериментальном характере небывалого в нашей истории дворцового строительства. В опричный период, при Грозном, оба храма подверглись перестройке. К шатровой Троицкой церкви была пристроена напоминающая дворцовую залу трапезная на погребе и подклете, а церковь Алексея митрополита была обращена в колоссальный шатровый столп-часозвоню. Строительный материал этого периода – почти исключительно кирпич, однако стиль перестроенных сооружений при этом соблюден полностью. Поскольку известно, что реконструкция церкви «под колоколы» была вызвана необходимостью поместить при ней вывезенный из разгромленного Новгорода 500-пудовый Пименовский колокол (для чего при новом здании была выстроена огромная звонница на столбах), мы получаем возможность датировать новый строительный период в жизни Слободы 70-ми гг. XVI в. К 70-м гг. должна быть отнесена и фресковая роспись Покровской и Троицкой церквей (Успенская и Алексеевская дворцовые церкви никогда не расписывались).

Таким образом, имевшая место в опричный период и вскользь отмеченная источниками⁶ реконструкция Государева двора получила в процессе исследования всестороннее подтверждение, однако объем нового строительства оказался при этом не столь значительным. Две из четырех дворцовые церкви, ранее относимые нашей наукой ко второй половине XVI в. (и как казалось, с полным основанием ввиду их шатровой формы), в действительности оказались всего лишь перестроенными сооружениями – с явными признаками не одного, а двух строительных периодов. Поскольку Слобода после смерти в 1581 г. царевича Ивана Ивановича была навсегда оставлена Грозным, серьезных оснований для выдвижения каких-либо иных датировок не остается.

Что касается приписываемой эпохе Ивана Грозного Успенской церкви, то поводом для этой достаточно произвольной атрибуции (Троицкая и Успенская церкви построены одной рукой – одна на половине великого князя, другая – на половине великой княгини) послужила поздняя монастырская легенда, согласно которой вблизи северного Никольского придела Успенского храма существовал особый (чуть ли не «опричный») двор с палатой – будто бы самого Ивана Грозного, жившего в Слободе келейно. Источник этой легенды ясен. В писцовых книгах Переяславского уезда 20-х гг. XVII в. имеется одна и та же загадочная фраза о некоем приделе Николая чудотворца. После обычного «...город осыпной..., а в нем храм каменный Покров пресвятые Богородицы...» следует: «В городе же в осыпи место, что бывал Государев двор, придел Николая чудотворца, Живоначальные Троицы, Алексея митрополита, Успения пресвятые Богородицы...» В данном описании вызывают недоумение три момента. Во-первых, писцовые книги как бы отделяют Покровскую церковь от Государева двора, хотя по логике вещей и согласно известию 1513 г. она должна быть его частью. Во-вторых, перечень церквей, составляющих достоверную территорию двора, начинается почему-то с придела, а не с Успенской церкви, при которой этот придел находился. И, в-третьих, церковь и придел в перечне отделены друг от друга.

Всему этому удалось найти объяснение: в Слободе был не один, а два Никольских придела, второй – при той самой Покровской церкви, которую писцовые книги пытаются выделить в особое владение, и с него-то и брал начало Государев двор. В подобном разделении соборной церкви нет ничего необычного. Известно, что городские и архиерейские соборы на Руси сплошь и рядом находились в совместном владении разных общественных институтов или лиц, их представляющих, – ради общей церковной жизни и совместного соборного служения. Лучший пример – Успенский собор в Москве, в строительстве и эксплуатации которого в равной мере принимали участие великий князь и митрополит, государство и церковь. Как и домовый Благовещенский собор на Государевом дворе в Москве, Покровский собор располагался «на сенях», в преддверии дворца, о чем и сегодня воочию говорят его частично сохранившиеся западные «пропилеи» между двумя фланкирующими, суровой архитектуры палатами. Играя в Слободе роль открытой для общественных богослужений соборной церкви, Покровский собор имел, однако, и свою, связанную с особым дворцовым обиходом, внутреннюю, интимную часть – спрятанный в его глубине Никольский придел.

Придел сохранился и доступен изучению. Он расположен внутри алтарей собора – в дьяконнике, и с паперти попасть в него невозможно. В отличие от обычных приделов при алтарях, Никольский придел (в монастырский период он был переименован в Симеоновский) имеет совершенно оригинальное архитектурное решение: его пространственное ядро составляет высокий дьяконник крестовокупольного храма с открытым в него с юга пониженным трехстенным объемом, закамуфлированным снаружи под самостоятельный церковный четверик с крохотной полуапсидкой и световым барабаном (разобран в 20-е гг. XIX в.). Из-за скромных размеров лжечетверика барабан был прислонен к церковной закомаре юго-восточного соборного компартимента вплотную. Дьяконник и придел как бы «врезаются» друг в друга. Причину такой, едва ли не единственной в своем роде, компоновки объемов (позднее этот прием в еще более утрированной форме был повторен в соборе Никитского монастыря в Переславле-Залесском) мы видим в том, что с востока на южную паперть изначально вел особый узкий проход, соединявший здание собора с находившимися за алтарями деревянными палатами, вероятно, государева духовника. Для устройства этого прохода (позднее забранного дверью на подставах) четверик южного придела и пришлось «задвинуть» в дьяконник.

Несмотря на подражательный, заданный по отношению к архитектуре Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря характер, роскошь, с которой построен Покровский собор, не уступает московским дворцовым церквам великого князя. В нем совершенно уникальны вышеупомянутые торжественные «пропилеи» с лестницей, лес круглых, поддерживающих кровлю папертей колонн (с каменными между ними филенчатыми простенками), огромные каменные полуциркульные тимпаны напротив северных и южных церковных дверей (не сохранились, известны по чертежу XIX в.), изощренная резьба порталов и киота и т.д.⁷ Естественно, что этот главный дворцовый храм Слободы был расписан. Нет сомнений, что святая святых Государева двора – Никольский придел писцовых книг – находился именно здесь.

Из сказанного следует, что в 1513 г. в Слободе был закончен отделкою второй по величине, красоте и богатству Государев двор, или дворец, – с погребами, подклетами и малыми палатами, тронной палатой и несколькими церквями, не говоря уже о множестве деревянных палат и переходов между ними. Вот почему, покидая в 1564 г. Москву, царский поезд повернул из Коломенского на север, в Слободу, где царя и его семью всегда ждал готовый к приезду комфортабельный и надежно укрепленный дворцовый ансамбль, лишь немногим уступавший Большому Кремлевскому дворцу в Москве. Выбор новой столицы был, таким образом, предрешен.

1990–1994 гг.

Примечания

1. Краткое изложение доклада, прочитанного 16 января 1990 г. в ЛОИА на научной конференции «Чтения памяти П.А. Раппопорта, посвященные вопросам изучения древнерусского зодчества». Опубликован в «Информационном курьере» Московской организации Союза архитекторов РФ (М.,1991. №7. С.17–19). Исправлено и дополнено автором.

2. См. там же. С. 21 и далее.

3. Ковчеги двух профилей – в виде глубокой «полки» для нижних ярусов всех зданий и «смягченной формы», в виде «полки», дополненной четвертным валиком, для верхних ярусов, с последующим переходом в закомару.

4. Главы слободских церквей были обиты чернолощеной черепицей типа «бобровый хвост», закомары и кокошники опаяны жестью, а палаты и паперти покрыты тесом.

5. Один из них – северный придел Успенской церкви – был в XVII в. при реконструкции храма полностью (за исключением подклетной части) утрачен.

6. Имеются в виду, прежде всего, свидетельства немцев-опричников И. Таубе и Э.Крузе и Г. фон Штадена о постройке Иваном Грозным в Слободе после новгородского похода двух каменных церквей «с колоколами» и с каким-то «хранилищем под храмом», куда складывалась добыча. Одна из этих церквей, вне сомнения, – Распятская колокольня, другая – церковь Троицы на Дворце с новыми погребом и подклетом. По всей видимости, немцы застали эти храмы в лесах и сочли их вновь строящимися.

7. К сожалению, мы не имеем в настоящее время возможности исследовать этот выдающийся памятник сколько-нибудь подробно. После возобновления в 1991 г. в стенах Александровского музея Успенского девичьего монастыря доступ автора в некоторые важные с археологической точки зрения помещения собора (чердаки папертей и подклеты) был искусственно прекращен.

Ранее опубликовано в кн.: Кавельмахер В.В. Памятники архитектуры древней Александровой Слободы (сборник статей). Владимир, 1995. С. 6-18.

Государев двор в Александровой Слободе (опыт реконструкции)

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

НА СТРАНИЦУ «НАУЧНЫЕ ТРУДЫ В.В. КАВЕЛЬМАХЕРА»

В начало книги

С.А. Глейбман. Добрый гений Александровской Слободы

Государев двор в Александровой Слободе как памятник русской дворцовой архитектуры

Государев двор в Александровой Слободе (опыт реконструкции)

Церковь Троицы на Государевом дворе древней Александровой Слободы

Новые исследования Распятской колокольни Успенского монастыря в Александрове

К истории Васильевских дверей Софии Новгородской

Приложение 2. Библиография В.В. Кавельмахера

Приложение 4. Н.И. Шириня. Работы В.В. Кавельмахера на памятниках Александровской Слободы

Приложение 5. С.В. Заграевский. Немного о моем отце

иллюстрации

Все материалы, размещенные на сайте, охраняются авторским правом.

Любое воспроизведение без ссылки на автора, источник и сайт запрещено.