НА СТРАНИЦУ «О В.В. КАВЕЛЬМАХЕРЕ»
Источник: Кавельмахер Е.А. Письмо в общество
«Мемориал». Декабрь
Сканирование, форматирование, техническое и литературное редактирование:
С.В. Заграевский,
В общество «Мемориал»
от Кавельмахер Елены Александровны,
В дополнение с заполненным мною анкетам считаю нужным рассказать о
пути, проделанном мною в августе
Выслали нас в два дня из Москвы 4 авг.
Пришел пароход на Березово. Была страшная посадка. Женщин с детьми было 30, примерно, семей, причем были и грудные, и такие же маленькие, как мой сын, и несколько – школьного возраста. Были женщины с 3–4 детишками. На пристани нашли какое-то одеяло, ватное, расстелили его, сваливали на него детей и спускали в трюм, так как охранники очень спешили (как я понимаю) и не хотели терять время на нормальную посадку. Доехали, т.е. доплыли, до Березова, а там не оказалось площади жилой, никакой, все уже было заполнено предыдущими женщинами.
НКВД города Березова отправил нас еще севернее, в город Салехард, бывший Обдорск. Там нас поселили в барак с щелями, уже шел снег, конец августа... Там мой сын заболел, лежал с высокой температурой. Мои товарищи по несчастью побежали за врачами в город (барак был на берегу Оби) и вернулись очень скоро, так как врачи отказались идти лечить детей «троцкистов». У моего сына была корь и воспаление легких. Мои соседки удивлялись потом, как он остался жив. Так никто из врачей и не пришел.
В Салехарде я полгода нигде не работала, хотя везде висели объявления «нужны машинистки». Мне посоветовали идти к начальнику местного НКВД – сказать ему, что я с матерью и ребенком, и больше мне не на что их кормить и платить за угол в какой-то зырянской избе. (По устным рассказам моей бабушки Е.А. Кавельмахер я помню, что она показала начальнику НКВД церковную метрику, где было написано, что ее девичья фамилия Колобашкина и она «крещена в православие», т.е. не немка. – Прим. С.В. Заграевского). Он немедленно позвонил по телефону в местную Главпушнину и предложил взять меня на работу (в этот день утром этот начальник мне отказал в работе, опять-таки как «троцкистке»). Я была принята и как-то уже просуществовала с семьей до отъезда на Воркуту, откуда приехал за мной мой муж, отец ребенка, к тому времени освободившийся из лагеря и работавший по вольному найму в «Воркутаугле».
* * *
Считаю нужным рассказать еще о 1934 годе, когда я, нищая машинистка, попала в кампанию «За золото». В конце апреля (накануне 1 Мая) меня из машинного бюро (Правление Госбанка), где я работала, вызвал в коридор молодой очень человек в штатском и предложил проехать с ним недалеко на трамвае. Я, конечно, поехала, бросив работу в «машинке». Привез он меня в Бутырскую тюрьму, в камеру с еще одной женщиной, от которой я узнала, что я, наверно, арестована «за золото».
Меня начали ежедневно таскать на допрос и требовать, чтобы я отдала золото, которого у меня ни дома, нигде, конечно, не было. От следователя Козлова (запомнила его фамилию) я узнала, что мой муж тоже арестован, и мать – тоже, ребенок брошен один в квартире (ему тогда был год с небольшим).
Однажды ночью меня вызвали в маленький зал со сценой, где (в зале) несколько рядов были заполнены людьми. Вышли какие-то люди на сцену и начали кричать, чтобы я скорее отдала золото, а то сейчас вынесут моего ребенка и разрежут на части – если для меня мое «золото» дороже сына. Окончания этого представления я не помню, так как была в безумном состоянии.
Потом запомнилась очная ставка у этого следователя Козлова с моей старой матерью. Она плакала и просила меня: «Леля, отдай золото, зачем так мучиться». А я ведь знала, что никакого золота в моей семье не было и нет.
В один день в половине мая меня выпустили на свободу, также и мужа, и мать. Когда я приехала домой, то от соседки узнала, что этот Козлов привозил мою мать, и она повела его в чуланчик на черной лестнице (прежде в домах в Москве были лестницы на улицу, как «парадные» – из комнат, так и «черные» – из кухни). Он нашел там коробку из-под «ландрин» – было такое монпансье дешевое фабрики Сиу в металлических коробках, и в ней были медные новенькие монетки 3-х и 5-ти копеечные, которые моя бедная мать собирала и берегла. А так как она была не очень в норме, то они сумели выбить из нее, что это золото. А ведь они, медные монетки, были блестящие. И она, по своему разуму, решила, что это «золото». Моя бывшая соседка тогда рассказывала, как матерился этот Козлов, выходя из чулана и неся в руках коробку с медными монетками.
Считаю, что этот эпизод я должна была вспомнить и рассказать людям, хотя это было еще до страшных сталинских лет.
Декабрь
Все материалы, размещенные на сайте, охраняются авторским правом.
Любое воспроизведение без ссылки на автора и сайт запрещено.
НА СТРАНИЦУ «О В.В. КАВЕЛЬМАХЕРЕ»